Мнение: После Генассамблеи у Путина остается единственный шанс на тактическое закрепление

До конца так и непонятно, каких теперь «сюрпризов» стоит ожидать от Путина по возвращении обратно в Москву с заседания Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Очевидно лишь одно: в Кремле обязательно сделают выводы и примут меры, вопрос: какие?

Для РФ Генассамблея показала три ключевых фактора:

1. Запад не готов всерьез разговаривать с Кремлем, даже если те решат бряцать оружием в других регионах, которые угрожают нац. безопасности США.
2. Прекращение огня на Донбассе с российской стороны не является составляющей «Минских договоренностей». До тех пор, пока Путин не выведет свою армию с Украины, (а в дальнейшем и из Крыма), не предоставит украинской стороне доступ к границе, до тех пор Запад будет сохранять санкции а, возможно, еще более их усилит.
3. Если в Кремле решат играть ва-банк и дальше воевать на Донбассе с применением широкого вида вооружений, Запад готов дать адекватный и решительный отпор, начиная от удушения санкциями и заканчивая отключением от банковской системы SWIFT. Все будет зависеть от того: как далеко осмелиться пойти Кремль в военном плане?

Что касается Сирии, то как бы не старались в Кремле, максимум, на что способна их армия — это слегка откорректировать, но никак не изменить кардинально планы Запада, его союзников Ирана, Саудовской Аравии в регионе. Более того, они еще сделают так, чтобы в погоне за созданием новой коалиции против ИГИЛа, российская армия несла ощутимые потери с обеих сторон: собственно получая удары от Исламского государства и «солянки» сирийской оппозиции. Опыт Афганистана во время вторжение СССР за Океаном еще не забыли, пишет inforesist.org

Поэтому, Сирия — это не более, чем «оттягивание конца», перенос внимания на другой горячий регион и отвлечения от событий в Украине. Это одинаково понимают как в Москве, так и в Вашингтоне.

Похоже на то, что после Генассамблеи у Путина остается единственный шанс на тактическое закрепление — это сделать из Украины «failed state», государство, которое не состоялось.

Поэтому, на эти цели сейчас будут брошены все силы и средства Кремля: удар по экономике, повышение цен на газ и требование возврата долгов, подкуп отдельных депутатов и целых фракций, дестабилизация в регионах, теракты и прочие меры устрашения/ослабления ситуации в Украине.

Здесь бенефитом Путина является тот факт, что ни у американцев, ни у их союзников в ЕС нет такого прямого доступа через спецслужбы к гражданскому обществу, СМИ и власти на всех уровнях в Украине. Именно эту брешь и будет активно использовать Кремль в ближайшие месяцы. Понимая, что Украину им уже обратно не вернуть, и даже те регионы, которые должны были войти в «Новориссию», РФ будет пытаться всеми силами сделать «вечный буфер» у своих границ, который никогда не сможет стать членом НАТО и/или Европейского сообщества.

Стоит отметить, что для дестабилизации изнутри в Украине вполне существует широкая почва: недовольные ветераны, которые прошли АТО и о которых государство быстро забудет, льготная категория пенсионеров, реваншисты из ПР, несостоявшийся «средний класс» со времен Майдана, внутренняя оппозиция во власти, олигархи. Все это на фоне экономической стагнации и грядущих выборов, результаты которых удивят многих.

То, что в Украине обостряется ситуации, когда «верхи не могут, а низы не хотят», по-моему, уже всем очевидно. Правда, за Океаном далеко не в полной мере ощущают полноту …опы, которая сегодня назревает в Украине.

Сегодня главный вопрос состоит в том: кто воспользуется такой ситуацией и выскочит на новой волне? Либо верх возьмет поколение пост-майдана, «новые лица’ и менеджмент Запада, либо же на гребне придут реваншисты со старыми подходами и кремлевским обильным финансированием. Среднего здесь не дано!

Чтобы зафиксировать ситуацию в Украине, двигая страну в направлении ЕС, не нужно «придумывать велосипед». Уже давно все сказано, прожевано и оказано на конкретных примерах. Какой быть Украине в перспективе нескольких десятков лет, определится в ближайшие шесть месяцев — года.

Николай Воробьев, директор Center for Eastern European Perspectives