Детский кардиохирург Илья Емец: "Спасать малыша начинаем еще в утробе"

Как вовремя диагностировать нарушения работы сердца у ребенка, как попасть к лучшим врачам и как получить бесплатную помощь, рассказал читателям "КП" детский кардиохирург, директор центра Илья ЕМЕЦ.

Лидия Волочевская: - Сколько стоят операции в вашем центре?
 
Илья Емец: - До 18 лет все операции бесплатны, включая дорогостоящие с применением искусственных материалов. Например, если ребенку нужен клапан, его приобретение также финансируется из госбюджета. Очереди нет. Дети, которым необходима неотложная операция, не ждут. Дорогостоящие материалы для взрослых бюджет не покрывает. К примеру, нельзя купить за госденьги искусственный водитель ритма сердца (кардиостимулятор) для взрослого. Но все, что связано с проведением операции, также бесплатно. Бывают исключения. Оперировали инвалида без средств - все затраты покрыло государство. 
 
Василий Петрович: - Как продвигается программа использования пуповинной крови при оперировании новорожденного?
 
И.Е.: - Наш метод лечения ребенка с критическим врожденным пороком сердца еще в 2010 году признали в Европе, а затем и в США. Женщина начиная с 18-й недели беременности может пройти в нашем центре УЗИ на выявление порока сердца у малыша. Если он критический и с жизнью несовместим, то мы предлагаем использовать во время операции плацентарную (или пуповинную) кровь, которая остается при родах, после перевязки пуповины. Результаты операции при использовании пуповинной крови впечатляющие. Это научно-практическая программа, которая сейчас дала толчок нескольким научным направлениям. Их месяц назад я защитил на Европейском конгрессе по врожденным порокам в Париже. 
 
Александра: - Занимаетесь ли вы пересадкой сердца?
 
И.Е.: - При пересадке сердца у человека в 70 лет удается продлить жизнь в среднем на десятилетие. Но такого срока очень мало для пятимесячного ребенка. Другая проблема: донорство. У нас нет законов, объясняющих, как взять этот орган у донора. Еще надо иметь полную картину организации его доставки. В Канаде я участвовал в двух операциях при пересадке сердца. Так вот, там даже закрывали международный аэропорт, когда мы летали за сердцем за 1000 км. А у нас дорогу могут перекрыть по причине приезда какого-то политика. Такие вопросы должны решаться только на уровне жесткой, регламентированной работы ответственной институции. Кроме того, это очень сложная операция. Мало пришить сердце, человеку потом надо еще тратить около 7-8 тысяч гривен на лекарства. Первая пересадка сердца в Украине закончилась попыткой суицида: пациент не мог потом себя обеспечивать.  
 
Аркадий Иванович: - Читал, что в вашем центре оперируют через несколько  дней после рождения ребенка. Признайтесь, это страшно?
 
И.Е.: - Еще как страшно. В нашей реанимации, слава Богу, очень надежное оборудование. Но ему больше 10 лет, и оно работает, не выключаясь годами. Например, оборудованное место для новорожденного пациента, который перенес операцию на сердце, стоит  150-170 тысяч евро. Я очень надеюсь, что наш центр не остановится из-за износа, что мы получим помощь от государства по оборудованию, без которого невозможно спасать детские жизни. Кроме того, благотворительность в нашем центре составляет уже довольно ощутимую часть. Например, тот же фонд Ахметова купил аппарат за 240 тысяч гривен. 
 
Что касается новорожденных, то операции некоторым из них делают не в первые дни, а в первые часы жизни. Однажды мне пришлось прооперировать малыша на третьем часу(!) его жизни. Представьте: у таких пациентов размер сердечка приблизительно с  перепелиное яичко. Для меня как для хирурга ткани этого новорожденного отличаются от тканей ребенка, которому несколько недель. Технически это тяжелее, но когда понимаешь, что этот ребенок может не прожить и двух недель, то делаешь это. Сейчас на 500 тысяч рожденных  в Украине приходится приблизительно около 3 тысяч детей, которых надо оперировать на первом году жизни. Наш коллектив может на 80% обеспечить помощью всех нуждающихся. В центре кроме меня еще четыре врача делают такие операции.
 
Илона Давыдовна: - В вашем центре оперируют только украинских детей?
 
И.Е.: - Приятно говорить о том, что за последнее десятилетие я уже не слышал, чтобы ребенка из Украины с врожденным пороком сердца оперировали за рубежом. У нас целая международная программа: Молдавия, Казахстан, Туркменистан и Киргизстан уже оплачивают своим деткам операции в нашем учреждении. Более того, по некоторым операциям мы являемся лидерами среди развитых стран. Например, если говорить о помощи детям с критическим пороком сердца. 
 
Андрей: - В 2010 году введен в действие новый корпус. Так много проводите операций?
 
И.Е.: - По статистике за прошлый год в детском и взрослом корпусах нашего центра сделано 2,5 тыс. операций. Мы уточняли: это больше, чем где-либо. На втором месте Париж, где провели 850 операций, на третьем - Мюнхен. При этом в Украине еще и очень низкий показатель смертности при таких операциях - 1,3%.  В детском корпусе у нас 100 коек, во взрослом - 150. Но все равно двух корпусов мало. Есть люди, которые уже получали помощь по пороку сердца в детстве, а теперь в зрелом возрасте хотят сделать операцию. Ради них надо расширять больницы и возможности. К слову, мы впервые на постсоветском пространстве создали систему лечения взрослых пациентов, перенесших операцию на сердце в детстве.

Украинский метод лечения ребенка с критическим врожденным пороком сердца еще в 2010 году признали в Европе, а затем и в США.

Валерия: - Я понимаю, что коммерческая деятельность - это не ваша первоочередная задача, но если брать деньги за работу, может, этих денег хватило бы обновить оборудование?
 
И.Е.: - Сейчас вы задаете вопрос уже не хирургу, а экс-министру. Я вам скажу, что не вижу вообще будущего нашей медицины, которая осталась бы по принципу советской. Но как правильно переходить на рельсы современной страховой медицины? Если всех обязать получить государственное страхование - получим еще один дерибан бюджета. Другое дело - аккредитовать и лицензировать докто­ров, чтобы они доказали свой профессионализм, а не просто занимались саморекламой. 
 
Анна: - Слышала, что вы оперируете под музыку. На самом деле?
 
И.Е.: - Так делаю я и многие другие. Когда я работал еще в Канаде, то мой шеф, профессор Билл Уильямс, любил так называемую релаксейшн-музыку. Сейчас ее можно услышать в массажных кабинетах. Под хеви-металл или рок невозможно работать. Музыка должна помогать сосредоточиться, не нервничать. Для меня это Бах, очень редко Гендель, Мендельсон. Музыка Бетховена почему-то кажется тревожной, не работаю и под Моцарта. 
 
Тарас: - Это правда, что порок сердца у ребенка можно выявить еще в утробе матери?
 
И.Е.: - Не только можно, но и нужно. Лучшие школы по раннему определению во Франции, Штатах, Великобритании. У них приблизительно 40-50% всех пороков диагностируется, когда женщина беременна. Мы начали эту программу лет 12 назад. Такая диагностика помогает избежать многих осложнений. Мне мой психолог, кандидат наук, рассказала, что диагностирование порока после рождения ребенка - очень стрессовая ситуация, из-за чего шокированная мать теряет молоко и здоровье. Если своевременно выявлен диагноз, мать подготовлена к этому. 
 
Дима: - Вы ученик Николая Амосова. Что он вам дал?
 
И.Е.: - Николай Михайлович - хирург и одновременно политик, многократно избирался в Верховный Совет Советского Союза. С ним я проработал около 20 лет. Когда я ему ассистировал, то видел хирурга, который прошел войну. Сейчас я лучше понимаю, как много Николай Михайлович сделал для кардиологии и хирургии в Украине. Он не просто учитель, он - эталон. Например, здорового образа жизни. Николай Михайлович делал каждое утро по тысячу упражнений с гантелями, имея уже под 90 лет, а еще пешком ходил на работу, руководил непростым коллективом, был очень требователен к себе и другим. Мне это потом много дало как организатору, руководителю в медицине. Что касается его политической работы, то считаю, что -  простите меня, Николай Михайлович! - он мог значительно больше сделать как политик, находясь в Верховном Совете СССР. Ведь наш институт был одним из самых нищих. 
 
Александр Третяк: - Илья Николаевич, огромное спасибо за то, что вы делаете, от отца ребенка, которого вы спасли. Я так понимаю, что решение проблемы упирается в материальную составляющую? 
 
И.Е.: - Нельзя все измерять деньгами. Разве можно исполнительность и квалификацию измерить суммой? Если бы мой ассистент не сделал все вчера, как по нотам, в операционной был бы труп. Хотя в Америке все считается в деньгах - у них со школьной скамьи работают с одаренными и отсеивают, простите, идиотов. Там на это уходят миллиарды. Важно, чтобы в региональных клиниках были профессионалы. 
 
Ольга: - Когда  вы оперировали в последний раз?
 
И.Е.: - Сегодня в первом  часу ночи…